Обрывки из реальностей. ПоТегуРим - Инга Ильм

Микеланджело первым почувствует смену действительности, ведь он первым откликнется на вызов, он откинет все каноны и правила. И тем самым даст толчок развитию принципиально новой стилистики…

Но дни титанов, тех «которые приблизили Небо к Земле», как пишут о деятелях эпохи Возрождения, их величественная задумка – воина Юлия Второго и его Буонарроти – теперь живёт в одной только фигуре, в скульптурных набросках да в нескольких рисунках…

Гробница

Правда, важно не упускать из виду, что Моисей существовал в общей многофигурной и многосложной композиции. Он был «первым словом» в целом постулате. И помимо уже перечисленных действующих лиц, нужно представить себе и карниз, на котором они должны были располагаться.

Горизонталь держали двадцать исполинских скульптур – так называемые «пленники», фигуры, лишённые свободы, в позах борьбы и отчаянья. Сегодня две из них известны нам как «Рабы из Лувра». Эти пленённые камнем фигуры держали второй ярус мавзолея, по идее – щедро украшенный бронзовым литьём с рельефом, прославляющим деяния Юлия. И только благодаря этим нескольким случившимся воплощениям нам становится известна хотя бы пара нот из той «траурной оратории», которую создаёт великий художник в честь великого политика и понтифика.

И ведь «ни о каком другом произведении мирового искусства не было высказано таких противоречивых мнений, как об этом Моисее с головой Пана. И даже несложный анализ фигуры вызывает крайние точки зрения…» – так пишет о сохранившейся от великой задумки статуе Пророка Макс Зауерландт – директор музея искусств в Гамбурге в начале ХХ века. Да. Именно неисчерпаемой возможностью для интерпретаций, пространством для размышлений притягивает эта фигура.

Только вошли

5 марта. 2:03

Поэтому кратко: Париж. Венеция. Париж. Белград. Стамбул. Одесса. Венеция. Кастельфранко-Венето. Мюнхен. Венеция. Париж. Роттердам. Амстердам. Рим. Капри. Перуджа. Милан. Белград. Юг Сербии (почти что весь). Фессалоники и всякое в округе. Монте-Арджентарио. Ливорно. Рим. Ассизи. Пренесте. Рим. Тунис. Флоренция. Сорренто. Неаполь. Венеция. Виченца. Падуя. Маростика. Сиена. Рим. Уф!

В гостиной два дивана

13 марта. 20:16

Один стоит так, что с него открывается захватывающий вид. Я выбрала себе второй. Мне нравится уступать близким. Но теперь я долго искала, за что бы полюбить эту нестройную линию крыш. Безусловно, это упоительный вид, но его не осеняет купол первой и одной из величайших барочных церквей Рима. Наконец, я всё же обнаружила и себе некую притягательную для взора точку – среди однообразия черепицы на фоне неба. На доме в соседнем квартале я высмотрела террасу. С белым парусиновым тентом и кустами роз. За каминной трубой больше ничего и не разглядишь. Кто живёт там на крыше дома? Карлсон? Повзрослевший Малыш? Скорее, Маленький принц. Уж больно ухожен этот крошечный сад. Его пышные красные розы радуют меня почти круглый год. Качаются и кивают издалека. Хорошая терраса или балкон – вот главный понт: что только есть в Риме. С апреля по октябрь на балконах здесь живут, ну, может, в конце августа днём не появляются – жарко очень.

Мне нравилось представлять себе разных хозяев моего сада. И даже не возьмусь перечислить, сколько жизней я напридумывала этому обрывку чужой реальности, что дарил мне особую радость по утрам. А когда по Риму пронесся ураган, я с замиранием сердца наблюдала, как тент над моим розарием ветер сносит. В первый день шторм старательно отрывал светлое полотнище от металлических прутьев, на второй – победно размахивал и хлопал им, как парусом, по крыше, и только на третий день, когда уже просто зарядил проливной дождь, – в саду появились люди и убрали мокрую ткань. Спрятали и побитые непогодой растения. И только скелет беседки остался одиноко торчать над моей вселенной. Так я поняла, что в той квартире больше никто не живёт.

Сегодня вышла на сайт аренды – посмотреть, как там цены на недвижимость поживают, и неожиданно обнаруживаю, этот домик на крыше сдаётся. Оттуда сумасшедший вид! В этой пристройке два этажа: на первом комната – 40 метров. И кухня, и столовая, и гостиная, и диван, чтобы спать – келья. Но на втором – такого же размера балкон, точнее, смотровая площадка над Римом. Прелестно! Но не имеет совершенно никакого отношения ко всем моим длительным умоприключениям…

Поосторожнее с гипотезами, дорогая моя!

О погоде

30 марта. 7:10

Гуляю целыми днями. Во-первых, потому, что теперь каждое утро хожу на службу в церковь, а возвращаться стараюсь разными дорожками. Во-вторых, погода наконец-то стала заметно улучшаться и всё сложнее заставлять себя бежать домой, чтобы варить суп.

Забавно, что я заметно избаловалась здесь. Сначала после московской погоды любая римская была для меня просто: прекрасной! И вот теперь я уже недовольно морщусь на нежный дождик по утрам, при мартовской температуре +18. Пока писала это, обнаружила, что я ведь теперь почему-то старательно изучаю сайты о погоде. Хотя любой из прогнозов здесь неизменно 50 на 50. Я из Петербурга, то есть знаю, что такое близость моря: это значит, что последнее слово всегда за ним, а не за каким-то там синоптиком. И вот сегодня писали +20 и солнце. Выглянула на улицу – хмуро и дождь. Разгуляется к полудню, конечно, но в какую сторону? И какой вообще смысл во всех этих прогнозах, если потом каждый раз обнаруживаешь, что погода такая, какой считает быть нужной? Всё. С завтрашнего дня прекращаю эту ерунду! Хватит с меня исследований метеорологических сайтов.

Но раз уж, как ни крути, погода действительно лучше зимней, я решила сегодня досмотреть один музей, который как раз по дороге к дому – часть экспозиции под открытым небом (зимой под ливнем и летом под палящим солнцем тут ведь не застынешь над каким-нибудь мраморным обломком надолго). Так что сговорились мы с мужем позавтракать в бывшей части терм Диоклетиана, которая ныне часть площади Республики, а потом отправиться в путешествие по Национальному музею. Завтрак получился под Шопена, когда пасмурно и чуть накрапывает, – мне кажется: тот самый аккомпанемент. И вот в предвкушении приятных впечатлений отправились мы в музей, который… понятное дело, в понедельник оказался закрыт. Словно в насмешку надо мной, тотчас выглянуло солнце и начало греть так, что мне пришлось практически раздеться догола и ужасно расстроиться, что я не взяла свою карту-шпаргалку, на которой отмечены уличные достопримечательности, требующие моего немедленного внимания.

Но расстраивалась я недолго. Было решено найти один квартал, в который мы забрели как-то прошлым летом, а потом никак не могли его снова найти. Ну что сказать… мы не нашли его и на этот раз, хотя упрямо исходили змейкой все кварталы между Санта-Мария-Маджоре и форумом Траяна. Впрочем, мы к этому привыкли – Рим открывает и закрывает для тебя какие-то места по своему собственному усмотрению. Мы поулыбались городу и решили тогда вернуться домой по Священной дороге. Via Sacra. Не знаю, может, я действительно шандарахнутая, но физически ощущаю это место важным. Несмотря на россыпи сокровищ на каждом шагу – и в любом дворе, и за всяким окном палаццо, и в сладком полумраке каждой из церквей. Что же привлекает меня в этом элизиуме теней? Быть может, юность мира, что рассыпана теперь вокруг могилы Ромула и увита свежей, нежной листвой. А быть может, напротив, – ощущение грозного минувшего, что после многовековой борьбы, свернувшись драгоценным каменным ожерельем, устроилось здесь – у подножия великих холмов на вечный покой.

Пока бродила там, повторяла про себя Тютчева: